Языки пламени танцевали причудливые танцы на длинных факелах, сплетаясь в один огромный костер, окружающий небольшую поляну. В воздух стремительно поднимались искры и дым, заставляя глаза слезиться, а в носу свербеть, и мальчик, стоящий в сердце этого круга, старательно прятался под ленты и бусины головного убора, будто ища за тонкой завесой защиты. Глухие удары бубна становились чаще, перерастая в единый гул и сливаясь с треском пламени. Мальчик с усилием открыл глаза, из последних сил хватаясь за ускользающее сознание, но ярко освещенная поляна нещадно кренилась куда-то в бок, будто корабли далекой Империи, покачиваясь и вращаясь, вторя танцу шамана, повинуясь его голосу. И он сам тоже повиновался, покорно поднимая голову к необжигающему огню, ощущая, как широкая ладонь с силой ударила его в грудь, раскалывая и без того зыбкий мир на мельчайшие искры, пляшущие перед невидящими глазами. А потом…
Он увидел ее, ту, иную картину, прорастающую из пустоты стремительно и ярко: переплетенные стволы деревьев и мелькающие между ними огоньки разных форм и размеров. Огоньки танцевали, сливаясь в причудливые фигуры и вновь рассыпались, бросаясь в разные стороны, прячась за деревьями. Чуть дальше, петляя, уходила вперед дорога, по которой неслышно ступали тени, озаренные странным светом, исходящим будто бы изнутри их самих. Тени шли неслышно, сопровождаемые тихим гулом, и мальчик почти поддался им, ступая белыми полупрозрачными лапами на их путь, когда дорогу ему перекрыла огромная, больше чем все, что он успел здесь увидеть, фигура волка.
Стоило им столкнуться взглядами, утопая один в другом, и мир изменился, разрастаясь и полнясь новыми существами, сотканными из дыма и света. Они переливались и двигались, похожие на лучистые круги и узоры, все вокруг гудело, пело и шептало, заставляя голову кружиться. Мальчик вздрогнул, отступая на шаг и хаотично скользя глазами по многоцветью огней, заполняющих все пространство, пока не зацепился за огромное дерево, чьи ветви тянулись далеко вверх, теряясь в туманах, отдаленно похожих на облака. По стволу дерева волнами пробегали огоньки, сливаясь в единые потоки и уходя высоко в крону, расходясь в стороны. Казалось, что древо накрыло весь этот странный мир куполом, от которого нельзя оторваться, но внимание мальчика, все-таки, привлекло еще кое-что.
Среди гула и шепота он различил голос, которому трудно было противиться, голос будто звал его, повторяя на разные лады слова, которые мальчик не мог понять. Повинуясь порыву, он шагнул туда, откуда, как ему казалось, раздавались эти слова и замер, широко распахнутыми глазами наблюдая увиденное… Каменная пустыня, почти лишенная огней и цветов окружала резной круг, больше похожий на алтарь, а над ним, сотканное из пыли и темного дыма, парило существо, поднимая вокруг себя ворох мелких камушков. Кружение напоминало ветер и распространялось по всей пустыне, сворачиваясь во множество воронок из песка. Тонкая фигура над алтарем шептала те самые слова, протягивая руки к существу, похожему на огромную черную рыбу. Чешуя рыбы еле заметно переливалась, просвечивая золотыми узорами. Существо-рыба тихо гудело, подставляясь под успокаивающие прикосновения.
Мальчик невольно выдохнул, он будто смотрел на картину и его неумолимо тянуло внутрь, хотелось узнать больше, прикоснуться к стелящемуся по алтарю дыму и, поддаваясь странному любопытству, он шагнул вперед, сталкиваясь с пронзительным взглядом совершенно белых глаз. Фигура повернула к нему лицо, покрытое тонкими узорами, и мальчик снова услышал голос, переливающийся множеством других. Голос звучал отовсюду, проникая глубоко в разум, заставляя тело содрогаться от накатившего то ли страха, то ли холода. Фигура легко опустила руки, окончательно превращаясь в темный дым и, неожиданно, оказалась совсем близко, прошептав одними губами
- Нуур…
Мальчик распахнул глаза, с минуту бездумно рассматривая покачивающийся потолок кибитки, и, наконец, сел, окончательно просыпаясь. Утренняя прохлада почти исчезла, сменяясь невыносимой пустынной жарой. Пару раз моргнув, смахивая с темных ресниц остатки сна, он выдохнул, отстраненно пошарив рукой по расстеленной накидке, будто разыскивая что-то. Странный сон никак не шел из головы, заставляя раз за разом прокручивать в мыслях увиденные картины. Этот образ приходил к нему не первый год, после того как… Но мальчик не хотел этого вспоминать. Образ то исчезал, то возвращался, обрастая новыми подробностями. Сначала были лишь мелкие огоньки, низшие духи, кружащие в самом начале пути, и огромный волк, мешающий пройти дальше; потом появилось древо, а теперь…
Мальчик раздраженно встряхнул головой, рассыпая по плечам длинные черные пряди, с гулко звенящими бусинами – серебро и железо – старательно отгоняя навязчивую мысль.
- Что еще за Нуур?... – пробормотал он, туже затягивая расшитый пояс и, убедившись, что ничего не забыл, раздернул полог кибитки, ловко спрыгивая на песок.
Пустыня встретила неожиданным сквозняком, разогретым на палящем солнце, и песнями, которых мальчик не заметил, когда проснулся. Караван гудел, раскачивался и медленно двигался по песку, сопровождаемый сотней поющих голосов. За два месяца их путешествия такое было впервые. Юный кочевник тихо хмыкнул, ловко взбираясь в седло, покорно ждущего, гнедого коня, сразу же обгоняя расположившихся по краям каравана фуражиров и, наконец, выныривая вперед, где, размахивая кнутом, отдавал указания старший нойон.
- Су Ен! – услышав, что его окликнули, юноша легко усмехнулся из-под плотной ткани, скрывающей половину лица и длинные шрамы, пересекающие его левую часть, рассекая щеку и переносицу, опасно задевая веко. Он был, казалось, немногим старше, но заметно выше и крепче. Мальчик легко кивнул ему, поравнявшись.
- Для нойона ты знатно проспал, Шоно.
- Не смотри на меня так, будто я это специально, - Шоно нахмурился, закрываясь рукой от палящего солнца, - Это все потому, что мы слишком много выпили вчера.
- Этим бездельникам невозможно отказать, верно? – Су Ен глухо рассмеялся, легко набросив на мальчика плотную накидку, - Закрой голову, мы все еще в пустыне, не забывай.
- Забудешь тут, - отозвался Шоно, все же соглашаясь и закрывая тканью лицо и волосы, - Если же им откажешь, они перестанут тебя уважать.
- Что это за нойон, который не пьет вина и архи?
Усиливающийся ветер скользил по песчаным насыпям, тревожа дюны, словно морские волны в прилив. Воздух заметно дрожал, с каждой минутой распаляясь все сильнее.
- Надвигается буря, Су Ен, - юноша легко повернул голову, стараясь заглянуть в, светящиеся синим, будто проклятые камни, глаза молодого нойона.
- Что-то приснилось? – Шоно глухо фыркнул, отмахнувшись и чуть сильнее пришпоривая коня.
- Не делай из меня гадалку, это никак не связано.
- Но все же? Я знаю тебя давно, такое ведь уже бывало, - мальчик вздохнул, переводя взгляд на старшего. Он готов был поклясться, что тот улыбается, щуря янтарные глаза.
- Старики шепчутся, - внезапно вспоминая где-то услышанный разговор, пробормотал Шоно, старательно хватаясь за любую возможность перевести все в другое русло, - Говорят, за нами ходит Белый Дух.
- Белый Дух? – Су Ен удивленно моргнул, хрипло рассмеявшись, - Это что, местные сказки?
- Я почем знаю? – снова фыркнув, отозвался мальчик, тут же вскидывая голову на пронзительный крик сокола. Сокол сделал широкий круг, разрезая крыльями воздух, и спикировал вниз, начиная снижаться ближе к каравану.
- Смотри ка, вернулся, - усмехнувшись, отозвался Су Ен, - Значит, нам следует поспешить за ним.
Шоно не стал отвечать ему, лишь опустил голову, пришпоривая коня и пускаясь галопом, на ходу принимая на руку раскинувшую крылья птицу. Молодой нойон хрипло рассмеялся и, стараясь придать голосу как можно больше твердости, выкрикнул другу в след.
- Эй, я, между прочим, тоже нойон! Имей хоть каплю уважения!
Услышав его, Шоно все же повернулся, нетерпеливо натягивая поводья, заставляя гнедого коня под его седлом замедлиться.
- Если не поторопишься, так и знай, я даже не вспомню, как тебя звали!
- Какой же ты все-таки злобный, а? – вновь рассмеялся Су Ен, снисходительно покачивая головой, и поспешил следом, подавая знак фуражирам. Караван все так же плыл по пустыне, постепенно набирая темп, покачиваясь и минуя барханы, стремясь пройти хотя бы еще один день перед разрушительной бурей, затаившейся под раскаленным песком.